В начале 1860-х годов Министерство путей сообщения Российской Империи задумало связать Москву с Западной Европой, проложив рельсовый путь через Смоленск, Минск, Брест и Варшаву. Эту идею с энтузиазмом восприня-ли смоленские торгово-промышленники, решив внести в строительство свои капиталы. Император Александр II милостиво дозволил им принять расходы "на свой счет". В 1912 году дорога, которая именовалась в разное время Московско-Смоленской и Московско-Брестской, стала называться Александровской, а теперь известна как Бело-русская.

Начало шестидесятых годов XIX века в России было временем "железнодорожной горячки", когда заинтересованное в конечном ре-зультате государство принимало на себя реализацию суммы облигационного капитала, давая простор для быстрого обогащения удач-ливым дельцам. Князь Мещерский, хорошо знавший эту "кухню", объяснял, что 500 верст концессии обеспечивали капитал в 25-30 миллионов рублей, так что в соискателях недостатка не было. В 1868 году потомственный почетный гражданин А.Шепелер и банкир-ский дом Зульцбах из Франкфурта-на-Майне выступили единым фронтом и образовали Акционерное общество Московско-Смолен-ской дороги, которое обязывалось построить путь в 392 версты и 81 год его эксплуатировать. В 1870 году линия была открыта, а через год Общество продолжило дорогу до Бреста, проведя ее по стратегически важным местностям.

По Московско-Брестской дороге курсировали закупленные в Европе составы, в которых прибывали пассажиры и грузы из Берлина, Вены, Парижа и других городов зарубежья. Несмотря на то, что дорога давала Москве также и  первосортный лес, она числилась в должниках у государства. Когда же ее долг в 1896 г. достиг 84 миллиона рублей, казна решила ее выкупить.

Смоленский (позже Брестский) вокзал находился у Тверской заставы, которая знаменовала собой таможенную границу города. Здесь в то время еще  возвышались роскошные Триумфальные ворота, построенные в 1773 году на средства московского дворянства в честь покорителя турецких крепостей графа Петра Александровича Румянцева-Задунайского. Во время визитов государя и почетных гостей города ворота иллюминировались и украшались штандартами и стягами. В 1869 году строительство вокзала взял на себя крупный заводчик Михаил Ардалионович Немчинов. Когда работы завершились, московские газеты писали: "Станция представляет собой довольно красивое здание. С открытием движения по Смоленской дороге вся местность, приле-гающая к Тверской заставе и четырем Ямским улицам, сильно оживится: уже теперь цены на дома и пустопорожние земли здесь возвысились очень значи-тельно". Появление в этом районе транспортного центра сулило высокие барыши владельцам новых гостиниц и меблированных комнат, рестораций и кух-мистерских, трактиров и чайных. Международный характер нового вокзала диктовал всей окружающей территории необходимость соответствовать его уровню.

В 1896 году, выкупив дорогу, московские власти стали готовиться к коронации Николая II, и при вокзале было решено построить Императорский па-вильон в русском стиле. Архитектор Лев Николаевич Кекушев возвел деревянный терем, от которого по галерее можно было пройти на платформу к цар-скому поезду. Современное здание вокзала было построено уже в 1910 году по проекту Ивана Ивановича Струкова, стоившему казне более миллиона рублей. Одна из четырех платформ вокзала была связана с Николаевской железной дорогой особой веткой, так что "высочайший" поезд из Санкт-Петер-бурга прибывал прямо в "Царский угол", то есть в государевы апартаменты.

В 1912 году Император и его свита следовали по Александровской теперь уже дороге на "поле русской славы" для участия в торжествах, посвященных столетию победы над Наполеоном. На станции "Бородино", располагавшейся прямо на месте сражения, царь с супругой и свитой осмотрел открытый в по-мещении станции музей Отечественной войны 1812 года.

С Александровского вокзала из Москвы отправлялись 13 поездов в сутки: пять - до Можайска, пять - до Кубинки, и три - до Одинцова.  Дорога была проложена параллельно древнему Можайскому тракту. Ее станции вызывали ассоциации с историческими событиями в жизни страны, а остановки сооб-щали имена крупных и предприимчивых помещиков в этих местах. Угодья вдоль железной дороги относились, большей частью, к Звенигородскому уезду, а в Москве в те годы существовала и для сегодняшних дней актуальная поговорка: "Кто в Звенигороде не барин, тот в Москве - не боярин".

Земля в этих краях исконного московского барства была доступна только людям состоятельным.
В окрестностях села Фили десятина (1,092 га) для дач-ной застройки стоила 122 рубля, близ "Покровского" Нарышкиных (ст. "Фили") цена десятины уже была 208 рублей, а в окрестностях старинной вотчины князей Голицыных "Петрово-Дальнее" (ст. "Усово") - доходила до 380 рублей, следуя тенденции "чем дальше, тем - дороже".

В начале ХХ века Фили были загородной местностью, куда москвичи отправлялись отдохнуть
"в объятиях природы". В древности края эти славились обилием зверей и птиц, и царь Алексей Михайлович ездил туда на соколиную и медвежью охоту. В 1689 году он подарил село Фили своему шурину Льву Кирилловичу Нарышкину. Сиятельный боярин построил в своей вотчине церковь Покрова Богородицы, ныне занесенную ЮНЕСКО в перечень "Сокровищ мира". На постройку храма Нарышкин получал деньги из казны, а его племянник Петр I пожаловал 400 червонцев да мастеров из Приказа каменных дел и Оружейной палаты.

В своей усадьбе "Покровское" Нарышкин разбил удивительный парк, где газоны - овальные, квадратные и четырехлепестковые - повторяли план храма, а искусственные пруды каскадом спускались к Москве-реке. При господском доме жили только холопы, а крестьян Нарышкин поселил на Можай-ской дороге. В том селе и проходил в 1812 году военный совет в Филях, на котором Михаил Илларионович Кутузов, призывал пожертвовать Москвой ради спасения России. В 1868 году последний из Нарышкиных передал свое имение городу, и сюда  охотно ездили на отдых любители истории и природы.

С открытием в 1870 году станций "Фили" и "Кунцево" на Московско-Брестской железной дороге земли в их черте приобрели славу лучших подмосков-ных дачных мест. "Кунцево", до 1865 года бывшее вотчиной Нарышкиных, в это время принадлежало нескольким хозяевам. Путеводитель "Окрестности Москвы в историческом отношении и в современном их виде. Для выбора дач и гуляния" в 1880 году сообщал: "Долго Кунцево принадлежало фамилии Нарышкиных, которые гостеприимно пускали в него всех для прогулки в садах и по рощам. Теперь же это лучшая местность в окрестностях Москвы переш-ла во владение нескольких хозяев, и вход в некоторые части местного сада эгоистически возбранен. Летняя жизнь в Кунцеве очаровательно прекрасна; оно расположено на горной вершине и потому воздух там чист и прозрачен; он напоен свежестью зелени и ароматами разных цветов, растущих там в изо-билии".

Пожалуй самой замечательной фигурой среди владельцев Кунцева был один из основателей Кренгольмской текстильной мануфактуры Козьма Терен-тьевич Солдатенков, известный меценат и благотворитель. Он построил на территории парка полтора десятка дач, где проводил лето цвет московского ку-печества. Несколько дач в Кунцеве имели Солодовниковы и Шелапутины. Ценность земли в Кунцеве определялась от 110 до 440 рублей за десятину, а до-ходность десятины достигала 22 рублей. У Солдатенкова, к примеру, 130 десятин были оценены в 276.510 рублей.

Бревенчатые строения располагались в живописных рощах на склоне природного "амфитеатра", спускающегося к реке. Вера Павловна Третьякова рассказывала, что эти места ей казались сказкой не только в детстве, но на протяжении всей ее жизни. Кроме Третьяковых, дачи в Кунцеве снимали Ботки-ны, Щукины, Коншины, Морозовы, Крестовниковы.

Солдатенков зимой жил за границей, а летом - в своем имении. Во дворце у него гостили писатели Тургенев и Аксаков,  художники Василий Поленов, Илья Репин, артисты Молого театра - то есть, вся Москва. Из Рима ежегодно приезжал в Кунцево живописец Александр Риццони с друзьями. Когда вышел роман Тургенева "Новь" в одном из его персонажей - Галактионе Голушкине - все узнали Солдатенкова. Преданный "древлему благочестию", он страс-тно любил искусство, был образованным человеком и деловым промышленником. На своей даче Козьма Терентьевич устраивал изысканные обеды для друзей и щедро одаривал местных жителей, которые после окончания сенокоса устраивали гулянье перед его дворцом: водили хороводы, пели под гар-мошку.

"Кузьма Медичи", как называли Солдатенкова в Москве, ходил на даче в элегантном сюртуке и в шляпе с широкими полями. Он был старообрядцем, что не мешало ему иметь нежные отношения с француженкой Клеманс Карловной Дюпуи. При этом, Солдатенков не говорил по-французски, а она не зна-ла русского. Для своей "Клемансы", как он ее называл, он построил домик у оранжереи, где та чувствовала себя полной хозяйкой.

Обитатели Кунцева и их гости свободно прогуливались по парку, где было немало достопримечательностей. За барским домом стояла мраморная скульптура "Похищение Прозерпины Плутоном", на парадном дворе - памятник с надписью "1818 года, июля 4 дня король Прусский Фридрих Вильгельм III, узрев из Кунцева Москву, благодарил ее за спасение своего государства". А однажды произошло в Кунцеве такое событие: один из старых вязов упал, и в его дупле нашли каменную фигуру языческой богини. "Бабу" установили близ кургана, который местные крестьяне иначе, как "проклятое место" не на-зывали.

Строительство Московско-Брестской дороги вызвало к жизни появление на карте Подмосковья новых поселков, которые быстро превращались в при-городные территории. В 1875 году уже упоминавшийся статский советник Немчинов, имея на руках 30 прошений от будущих дачников, добился устройства на линии платформы, которая получила название "Немчиновский пост". От этой платформы стали ездить теперь уже в свои собственные усадьбы бывшие обитатели Кунцева и Покровского-Глебова.

Одним из таких новых землевладельцев стал известный чаеторговец Петр Петрович Боткин. За ним закрепилась репутация знающего свое дело галан-тного европейца. Впрочем, семейные предания гласили, что Боткины и правда были выходцами с Запада, а точнее - из Шотландии. Вспоминали, что Петр Петрович отличался большой любезностью и обходительностью, показывая каждому клиенту, что встреча и беседа с ним доставляет удовольствие, а сорт чая он мог узнать, растерев щепотку пальцами. Владелец крупного свеклосахарного производства в Курской губернии, он наладил там дело в соответ-ствии с последним словом науки и техники. Но став сельским хозяином, вел патриархальную жизнь разумного помещика, экономящего копейку.

Имение Боткина находилось в 7 верстах от "Немчиновского поста". В 1890 году предприниматель приобрел у дворянина И.И.Сарычева 139 десятин лу-га у села Поповка. На пустоши через десять лет уже была отстроена прекрасная усадьба. Судя по полису Страхового Общества "Якорь", заключенному в 26 апреля 1900 года, в "Поповке" существовали три деревянных дома, с оценкой строений 29200 руб., 6500 руб. и 5900 руб. В главном доме проживал хо-зяин с супругой Надеждой Кондратьевной. Второй был построен для дочери Веры и ее мужа Николая Ивановича Гучкова, московского городского главы. Третий - для Надежды с супругом Ильей Семеновичем Остроуховым, бывшим когда-то приказчиком Боткиных, а теперь - ставший одним из директоров фирмы, талантливым художником и замечательным коллекционером икон.

В роще было еще несколько летних дач, приспособленных для кратковременных визитов друзей и родственников:  Боткиных, Шапошниковых, Челноко-вых. Большим событием для всех были приезды Александра Ивановича Гучкова, члена Государственной Думы, человека энергичного, предприимчивого и обладавшего пылким характером. Юношей он посетил Тибет, он участвовал в англо-бурской войне, за ним закрепилась слава непримиримого дуэлянта. В дни его приезда в имение доставляли свежие газеты, а бильярдная дачи Николая Ивановича, превращалась в место жарких споров.

В начале ХХ века "Поповка" представляла собой живописный расположенный на значительном удалении от села поселок, где жилые дома и хозяй-ственные строения из бруса и бревен были украшены множеством декоративных резных деталей. Главный фасадом дом владельца был обращен к реке Москве. На ее берегу построили купальню - непременный атрибут дачного отдыха. В домах первое время водопровода и электричества не существовало, но с началом нового века работы по благоустройству "Поповки" стали вестись и в этом направлении. Телефон же в имении завели с 1900 года.

К усадьбе примыкал  молодой парк с липовой и лиственничной аллеями. Затем шла березовая роща, в которой проложили просеки и выкопали пруд. Попасть туда можно было перейдя мосток, нависавший над лесным ручьем. В конце лета в лесу было много "березовых грибов" и маленьких рыжиков. Кусты лещины покрывали неглубокие овраги, но чтобы собрать вдоволь орехов, следовало ждать "орехового Спаса". Любопытный сеттер, сопровождаю-щий хозяев в прогулках по окрестностям, пугал диких уток или каких-то других птиц, названия которых потом все вместе, взрослые и дети, пытались опре-делить по справочнику.

За оградой усадьбы простирались луг и ржаное поле, так напоминавшее картину Остроухова "Рожь", выставленную им в 1895 г. в Товариществе Пе-редвижников. Боткины любили дальние прогулки в экипажах. Однажды всей компанией поехали в усадьбу "Петровское" А.М.Голицына. Было 26 июля - праздник иконы Тихвинской Божией матери, когда владельцы разрешали жителям окрестных деревень гулять по парку. На месте слияния рек Москвы и Истры и на аллеях - всюду можно было видеть нарядно одетых крестьян. Впечатление от этой поездки было необычайно радостное.

Петр Петрович делал все, чтобы "Поповка" превратилась в "экономическую усадьбу". В начале ХХ века хозяйственный двор включал в себя деревян-ные конюшню, достаточно просторный коровник, где часть помещения была занята каретным сараем; молочную со сторожкой и погребом при ней; весовую для сена и зерна, жилую избу для рабочих с отдельной кухней, баню, 2 птичника; ригу, несколько сараев и погребов. Имение, застрахованное в 1900 году в Обществе "Якорь", было оценено в 103 тысячи рублей. Его содержание обходилось, по крайней мере, в 25 тысяч, а прибыли от хозяйства Боткины не при-давали особенного значения, поскольку семейное чайное и сахарное дело процветало.
Особенностью "Поповки" было поставленное замечательным образом прачечное дело. В той части  усадьбы, где находилась прачечная и жилой фли-гель для работниц, целый день царило оживление. Из колодца беспрестанно носили воду, которую затем грели на большой плите. Стирка, кипячение, от-беливание и, наконец, чистое белье вывешивалось в сушильном сарае со стенами-жалюзи. Тем временем на возах из Москвы прибывала новая партия белья - из городских домов Петра Петровича, Веры Петровны и Надежда Петровны. Возчики разгружали корзины с поклажей, а заодно привезенные кокс, керосин, соду, мыло и другие нужные в хозяйстве вещи и шли пить чай.

Вечером возы вновь загружались, но теперь чистым уже бельем, молоком, сметаной, овощами и прочими дарами "Поповки". В город посылали овес и сено, а иногда сзади телеги привязывали корову. Получив "на чай" и "проездные", возчики отправлялись обратно в город. И такую картину можно было наблюдать ежедневно. Кроме непременных чистого белья, соломы, овса, крынок с молоком, творогом, маслом и корзинами яиц, в городские усадьбы Бот-киных "ехали" гуси, утки, куры, мешки с картофелем, меры с морковью, сельдереем, корневой петрушкой, свеклой, завернутые в рогожу садовые цветы,  банки с соленьями и вареньем.

В усадьбе Боткины вели неспешную жизнь сельских помещиков, а в городе круглый год из имения получали молоко, сметану, простоквашу, творог, ово-щи и зелень. Когда в усадьбе построили оранжерею, в ней выращивали арбузы, артишоки, баклажаны, дыни и лимоны. В теплицах культивировали более 80 огородных культур, и среди них 12 видов капусты, шпинат, 4 сорта салата, перец и многое другое.

Имения старой и новой аристократии в Звенигородском уезде граничили между собой, соперничая в декоре дворцов и богатстве интерьеров. Рядом с изысканными ансамблями Архангельского, Покровского-Стрешнева, Больших Вязем возникали удивительные замки и роскошные палаццо купцов "во дворянстве".

Владелец Архангельского князь Феликс Юсупов, приехав в родовое имение из Петербурга, заметил, что за время его отсутствия на соседнем холме возведено нечто, подобное замку с берегов Рейна. Оказалось, что владелица соседнего имения "Подушкино" Надежда Александровна Веригина, хозяйка кирпичного завода при станции "Одинцово", выйдя замуж за барона Богдана Егоровича Мейендорфа, заказала архитектору Петру Самойловичу Бойцову загородный дом, подобающий ее новому положению. К построенному им в 1885-1888 годах замку вела аллея молодых лиственниц. В парке тут и там были посажены деревья-экзоты: черемуха Маака, представляющая собой гибрид черемухи и березы; пирамидальные дубы; амурский бархат; дерево гингко. Два пруда располагались на разных уровнях по речке Самынке. Волшебным миражом смотрелся розовый арочный мост над верхним прудом, отражающийся в неподвижной глади. Ров и крепостные стены довершали образ средневекового замка, призванного удостоверить древность рода его владелицы.

Платформа "Сушкинская" построена была на деньги владелицы имения "Иславское" потомственной почетной гражданки Татьяны Ивановны Сушки-ной. Ее наследник купец Михаил Иванович Алексеев долгое время вел в округе лесную торговлю. В 1911 году он решил продать имение, в котором насчи-тывалось 787 десятин 360 кв.сажен фабриканту Ивану Викуловичу Морозову, выплатившему за него 325 тысяч рублей. Самые модные московские архи-текторы Владимир Маят и Владимир Адамович получили дорогостоящий заказ на сооружение архитектурного ансамбля в строгом стиле неоклассицизма. В 1915 году строительство усадьбы завершилось, и новые хозяева стали обживать имение. Дом стоял на высоком берегу Москвы-реки. На склоне были раз-биты цветники, которые располагались террасами. На территории имения была небольшая ферма, где жена директора Товарищества Викула Морозова сыновья Варвара Александровна разводила коров, английских овец и породистую птицу. В "Иславском" Иван Викулович возвел просторные конюшни и манеж, где все было устроено для коннозаводства. Орловские рысаки были страстью Морозова. "Портреты" лучших производителей украшали стены за-лов в новом доме, а сам хозяин все свободное время проводил на конюшне, поскольку был подлинным "спортсменом".

Московские предприниматели вкладывали деньги в сельскую недвижимость, не забывая о коммерческом интересе. Но каждая из усадеб представляла собой оригинальный проект комфортного и современного жилища, удачно вписанного в подмосковный пейзаж. Одним из самых изящных имений в окрес-тностях Московско-Брестской железной дороги стало "Любвино" Любови Герасимовны Пыльцовой, урожденной Хлудовой (ст. "Тучково"), строительство которого завершилось в 1915 году.

Еще год назад имение представляло собой лесной массив в 83 десятины, но архитектор Адольф Эрнестович Эрихсон смог за короткий срок создать удивительную усадьбу, напоминающую лучшие образцы Золотого века. На стройке работали более тысячи человек, в том числе и мастера из Италии.
Посмотреть усадьбу Пыльцовой приезжали экскурсанты. Действительно, зрелище было удивительное. Аромат 8 тысяч роз кружил голову. Розарий окаймляли альпийские деревья. По широкому шоссе к дому подъезжали автомобили с гостями, чтобы остановиться у парадного входа в дом, который "ох-раняли" две бронзовые собаки.

Внутри - стильная обстановка; антиквариат, привезенный из Европы; обилие цветов... В парке - английские газоны, фонтаны, извилистые дорожки, вдоль которой посажены редкие образцы флоры. Журнал "Столица и усадьба", имевший подзаголовок "Журнал красивой жизни", уверял, что "Любви-но" было создано "по капризу" хозяйки: "Громадные средства и энергия превратили дикий уголок в цветущий парк и возвели на искусственных площад-ках постройки, которые по красоте и стилю могут спорить со многими усадьбами старого времени".

В 1915 году главный редактор "Столицы и усадьбы" литератор и большой эстет Владимир Крымов, движимый самыми лучшими чувствами, призвал современников увидеть красивое в настоящем. "Красивая жизнь доступна не всем, но она все-таки существует, - уверял он, - она создает те особые цен-ности, которые станут когда-нибудь общим достоянием".

Елена САВИНОВА
Исторические иллюстрации Михаила ЗОЛОТАРЕВА
№ 10 (54) 2004 Новый Иностранец