Баня - это вам не просто помыться. "Баня парит, баня правит", то есть расправляет косточки, способствует кровотоку, да и вообще - это был главный способ оздоровления населения, кстати, известный в России с XI века(упоминание о банях встречается у летописца Нестора). В парильне температура тела повышается до 38­39 градусов, что усиливает окислительные процессы, а затем - вместе с потом выводит шлаки. Капилляры расширяются, кровеносная система начинает работать интенсивнее. А еще, как писал Гиляровский, в банях специальные "бабки" исправляли вывихи, заговаривали грыжу, правили животы, накладывая горшок.

В русской бане главное - парная с влажным паром. Калильная печь в парной может быть с булыжником, и тогда она называется "каменка", с ядрами или чугунным боем, и тогда называется "чугунка", а то и в виде опрокинутого котла с завернутыми краями и, тогда называется "колодою". Веники для распарки тела, которыми охаживали себя сами или просили товарищей по парной, ценились березовые и дубовые, полезные для кожи. Да и сейчас они продаются, в красивой упаковке, в супермаркетах - я, к примеру, видела дубовые веники по три доллара штука в "Стокманне".

Не мудрено, что трепетное чувство русского человека к бане имело и имеет эквивалент в прозаической сфере рыночных связей. При хорошо поставленном деле, бани неизменно были предприятием со стабильным доходом, и в качестве коммерческой недвижимости были достойным вложением капиталов.

О роли бань говорит и тот факт, что сто лет назад в Москве было девять Банных переулков и два Банных проезда. Разумеется, что название они получали по имеющимся там баням. Банный промысел был делом беспроигрышным. Здесь срабатывал принцип мелочной торговли - ведь известно, что на рынке торговцы на пучках зелени чаще зарабатывают больше, чем на мясе или рыбе. Даже после появления доходных домов с ваннами в квартирах, москвичи продолжали посещать бани. Да и сами бани были рассчитаны на разную публику - и на толстосумов, и на бедняков. Здание для бань должно было стоять рядом с водой, желательно на берегу реки, потому как на каждого клиента требовалось минимум 7 ведер воды (а это была минимальная санитарная норма до 1917 года, кстати, в советское время увеличенная до 15 ведер). Так и располагались бани - вдоль Москва­реки, Яузы, а также мелких речек.

На рубеже XIX­XX веков вход в так называемые "простонародные" (самые дешевые) отделения бань стоил 5 и 10 копеек, в более дорогие - по 30 и 50 копеек. Были семейные отделения, также по 30 копеек. Между прочим, эти цены не менялись с 1895 по 1915 годы, хотя инфляция в это время была ощутимой.

По статистике в 1895 году в Москве было 40 банных заведений, принадлежавших 34 владельцам, в 1905 году - 47 бань и 44 их хозяина, а в 1914 году - 64 заведения принадлежали 58 владельцам. Только треть банных заведений находилась в собственности у хозяев зданий, остальные же располагались в арендованных помещениях. Для владельцев недвижимости сдача помещения в аренду под бани была более выгодна, чем, к примеру, сдача того же дома под квартиры. Например, после смерти Павла Михайловича Третьякова, один из принадлежащих ему домов в Большом Голутвинском переулке унаследовали его дочери, сдававшие его как раз под Якиманские бани семье Соколовых. Доход был не очень большой - всего 7.396 руб. в год. Чаще доходы от банной недвижимости были куда больше.
К примеру, в 1900 году купец Иван Петрович Волков, арендовавший дом Кирикова на Всехсвятской, устроил свое дело с большим размахом, и его доход составлял 28.488 руб. в год.

Банное дело было настолько удачным с точки зрения дохода, что с изменением структуры хозяйственной жизни и появлением паевых и акционерных компаний, устройством бань не пренебрегают коллективные предприниматели. На Большой Грузинской, 31, строит для бань чудесное здание в стиле модерн по проекту знаменитого архитектора Г.А. Гельриха "Московское торгово­строительное акционерное общество". Доход этих бань просто великолепный - почти 25 тыс. руб. в год (между прочим, в то время за 2.500 рублей можно было купить автомобиль "Форд"). У "Общества" эти бани перекупает Сергей Семенович Прусаков. Вскоре он умирает, и дорогостоящее здание "Прусаковских бань" переходит к его наследникам. Но наследники не ведут сами дела, а считают вполне выгодным сдавать банный комбинат в аренду Николаю Владимировичу Наумову. К чему здесь приведен этот пример? А к тому, что и арендная плата была жирным куском для домовладельцев, составляя 30­50 % чистого дохода (чистого от всяких отчислений в пользу городской казны, оценщики которой весьма ретиво следили за тем, чтобы утайки средств не было, ведь "муниципалы" ничтоже сумняшеся забирали себе от 10 до 25% с суммы чистого дохода всех торговых предприятий - на содержание дворников и ночных сторожей, ремонт здания и очистку дымоходов, вывоз снега и мусора, содержание в исправности тротуара, на уплату страховки и т. д.).

ПРУСАКОВСКИЕ БАНИ

Постепенно в Москве появились бани, находившиеся в муниципальной собственности - например, Зачатьевские на Пречистенской набережной. Бани находились напротив Бабьегородской плотины, а в этом месте вода считалась очень хорошей, и не случайно водопровод отсюда был проложен на Неглинный проезд, к Сандунам. В Зачатьевских банях цены были, как и в большинстве заведений, - 5, 10 и 30 копеек, однако доход шел в городской бюджет.

В городе было несколько настоящих лидеров в банном деле: династия Бирюковых (4 заведения), Надежда Михайловна Бурова (2 заведения), Иван Николаевич Малышев (3 заведения), Сидор Корнеевич Кузнецов и Федор Федорович Стрельцов (по 2 заведения).

Петр Федорович Бирюков родился в 1825 году. Говорили, что выбился он в хозяева из простых банщиков - так это или нет, но в 1865 году подкопил он достаточно деньжат, чтобы поступить во вторую гильдию московского купечества, где его уважали и не раз выбирали заседать от купечества в Сиротском суде, в Совете детских приютов. Итогом его сорокалетней трудовой деятельности явились три собственных банных заведения - одно на Пресне, другое на Таганке и третье на Самотеке. В общей сложности три заведения имели доход до 25 тыс. руб. в год. После смерти П.Ф. Бирюкова дело продолжила вдова Клавдия Павловна. Банным хозяином был и сын Бирюкова, Алексей Петрович, который завел самостоятельное дело на Пресне, "у Пресненского моста". А старший Бирюков был не только "банщиком". Средства из прибылей он охотно вкладывал в покупку недвижимости, а ту в свою очередь сдавал под бани известным ему людям. Поэтому в Москве имелось еще несколько бань в "бирюковских" домах - в Хамовниках, на Смоленской.

"Банных дел мастер" мог достаточно высоко подняться по социальной лестнице. Иван Николаевич Малышев, владелец двух банных заведений - на Третьей Мещанской и на углу Алексеевской и Красносельской, начал с выборной должности церковного старосты Старо­Екатерининской больницы, а потом пошел выше и избирался на престижный пост депутата Московской городской думы аж четыре раза - с 1893 по 1908 годы. Депутатом мог стать только общественно активный москвич, владеющий недвижимостью, а у Ивана Николаевича недвижимость была "неслабой" и оценивалась в 104 тыс. руб. Кроме бань в принадлежащих ему домах, он размах имел немалый и как арендатор - его бани на Неглинном проезде, в доме Пегова, приносили ему в год 42 тыс. руб. чистого дохода.

Неглинный проезд - священное место для патриотов русской бани: здесь находятся знаменитые Сандуны. Кстати, не парадокс ли это московской жизни - на коротком протяжении Неглинного в конце XIX века стояли целых три банных заведения (бани Малышева, Хлудовские и Сандуны), и все высокоприбыльные: Малышев клал в свой карман 42 тыс. руб., Хлудовы - 41 тыс. руб., а владелица Сандунов Фирсанова - 65,2 тыс. руб. ежегодно.

Но до того, как надолго погрузиться в негу Сандунов, завернем на Театральный проезд. Здесь, напротив гостиницы "Метрополь" почти сто лет проработали Центральные бани. Здание Центральных бань (до 1917 года - Хлудовских) принадлежало четырем московским сестрам­миллионершам - дочерям текстильного фабриканта Герасима Хлудова. Сестры сдавали бани в аренду двум предприимчивым управляющим, действовавшим под вывеской торгового дома "Виноградов И. Н. и Кузнецов Ф. П."

ЦЕНТРАЛЬНЫЕ БАНИ. ЗАЛ ОТДЫХА В МАВРИТАНСКОМ

СТИЛЕ В 50-КОПЕЕЧНОМ МУЖСКОМ ОТДЕЛЕНИИ

Хлудовские бани предназначались для публики разного достатка, ценящей комфорт. Цены начинались с 5 копеек в "простонародных банях" и доходили до 10 рублей в "нумере" о трех комнатах. В "дорогом" женском отделении за 30 копеек комнаты отдыха были разделены высокими резными спинками диванов на уютные отсеки с туалетными столиками, зеркалами. Диваны эти дожили до закрытия бань в начале 1990­х годов. А вот "благородные" занавеси­драпри остались только на исторических фотографиях. В мужском отделении за 50 копеек имелся зал отдыха в мавританском стиле - диваны с бархатными подушками, ажурные медные светильники, восточные инкрустированные резные столики на восьми ножках. Хлудовские бани приносили 41 тыс. руб. дохода в год.

В Сандунах завсегдатаями были миллионеры, и сюда приглашали великих князей во время их визитов в первопрестольную - приобщали августейших особ к московской экзотике.

САНДУНОВСКИЕ БАНИ

Сандуновские бани получили свое название по фамилии их первого владельца - знаменитого московского актера­комика, неподражаемого в роли слуг и приказчиков Силы Николаевича Сандунова (который утверждал, что происходит от грузинских аристократов Зандукели). Сандунов устроил бани в 1802 году, скупив владения­маломерки в квартале, ограниченном Неглинным проездом и Звонарским переулком (размер владения в результате составил почти 10.000 кв. метров), и сдавал их в аренду содержателям.

В 1869 году бани приобрел торговец "деревянным" товаром Иван Григорьевич Фирсанов, человек состоятельный, предприимчивый и очень уверенный в себе. Еще до реформы 1861 года начал он скупать у оскудевающего дворянства поместья с хорошим лесом, а потом, на прибылях с "дровяного товара", разживался недвижимостью в Москве... В 1881 году Иван Григорьевич умер, оставив многомиллионное наследство своей девятнадцатилетней дочери Верочке. Верочка, хотя и вышла в 17 лет замуж за банкира Воронина, считалась по закону несовершеннолетней и для ведения ее дел был нанят знаменитый адвокат Плевако. Вот Вере Ивановне Фирсановой и обязаны Сандуновские бани своей, можно сказать, мировой славой.

Хозяйка "Сандунов", Вера Ивановна Фирсанова,
одна из богатейших москвичек

Вера Ивановна была женщиной яркой и безудержной. Жизнь с банкиром, за которого она вышла под нажимом властного родителя, оказалась ей в тягость. Но развод до 1917 года по закону был возможен только в случае измены одного из супругов. Верочка предложила мужу отступного (говорили, что астрономическую сумму в миллион рублей), чтобы он взял вину на себя. Развод состоялся, но покоя Фирсанова не нашла. Ей хотелось бурной жизни, и за собственные деньги она ее устроила. Ходили слухи о вечеринках в стиле "афинских ночей" (на участниках минимум одежды), да что только не говорили, но, может быть, и от зависти придумывали, потому что в более зрелом возрасте Вера Ивановна имела репутацию высококультурной женщины, меценатки и меломанки, приятельствовала с Шаляпиным и поставила в своем имении Середниково памятник поэту Лермонтову, в напоминание о его юности, протекавшей в Середникове у родственников Столыпиных.

Наконец, Вера Ивановна нашла мужчину своей мечты. Это был петербургский красавец­корнет, сын начальника Петропавловской крепости Алексей Гонецкий. Дворянский род Гонецких был известен с XVI века, и надо думать, что для потомицы серпуховских купцов это обстоятельство затмевало все ее собственные миллионы. Так вот: по легенде, именно Алексис Гонецкий был инициатором постройки великолепного нового здания Сандуновских бань. Говорили, что молодая пара совершила несколько дорогостоящих путешествий по Европе, чтоб изучить постановку банного дела в разных странах.

Новое здание бань (а фактически - делового центра с банями) возводилось в течение двух лет по проекту архитектора Бориса Фрейденберга и было открыто в майский день 1896 года. Сандуновский комплекс включал восемь строений (девятое - гараж для автомобилей клиентов - появилось в 1910 году). Недвижимость была застрахована в Первом российском страховом обществе на 1 млн. 215 тыс. руб.

Один корпус был жилым - с роскошными магазинами внизу (велосипеды, нотный Юргенсона, обувь, мебель, металлические венки) и с дорогими пятикомнатными "барскими" квартирами наверху. Самую дорогую квартиру в 11 комнат и платой 5 тыс. руб. в год после развода заняла сама Вера Ивановна. Остальные 7 зданий относились к хозяйству бань.

В одном корпусе помещались мужские и женские бани по 6 копеек (на 300 и 125 чел.), по 12 копеек (140 и 110 чел.) и мужские бани по 50 копеек (на 100 чел.). В другом - "нумерные" бани. Каждый из 24 "нумеров" представлял трехкомнатный блок с собственной парной, ванной, душем. Здесь цена посещения была от 40 коп. до 5 руб. Невесты из богатых семей ходили сюда перед свадебной церемонией, и говорили, что поливали их "на счастье" из серебряных шаек. В Сандунах имелись два бассейна - один к 50­копеечным (6х12 м), другой к простонародным баням. Еще в трех домах размещались технические службы - собственная электростанция, водораспределитель на новейшем оборудовании, кладовые и ремонтные мастерские.

САНДУНЫ. МЫЛЬНЯ С МРАМОРНЫМИ СКАМЬЯМИ
В 50-КОПЕЕЧНОМ МУЖСКОМ ОТДЕЛЕНИИ

Отделка бань выполнялась с особой тщательностью и из наилучших материалов: итальянского и норвежского мрамора, плитки и кафеля из Англии, Германии и Швейцарии. Стена бассейна 50­копеечного отделения была украшена мозаичным панно с видом Флоренции, по заказу Гонецких изготовленным в знаменитой петербургской мастерской Фроловых.

Любвеобильная Вера Ивановна перевела в 1898 году по дарственной недвижимость Сандунов на Гонецкого, который проворачивал немалые деньги и, как писал Гиляровский: "Пользуясь постройкой бань,... в какие­нибудь несколько месяцев обменял на банковские чеки, подписанные его женой, свои прежние долговые обязательства, которые исчезли в огне малахитового камина". Но ее жертвы не были правильно поняты бравым корнетом, он быстро "зарвался", и когда пелена спала у Веры Ивановны с глаз, она прогнала прочь возлюбленного супруга, к ногам которого было положено столько богатств. В процессе скандально громкого расставания Фирсанова откупила назад свои бани, а также пассаж "Петровские линии", и вернулась к девичьей фамилии. Размер отступного и в этом случае был стандартным - один миллион рублей. (Гонецкому же радости тоже не было - от тоски он уехал в Южную Африку на англо­бурскую войну).

Доходы с Сандуновского комплекса с 1901 по 1913 годы выросли со 109.250 руб. до 112.385 руб. в год. Из этой суммы примерно 60% шло с банного заведения, а 40% со сдачи торговых площадей и квартир в трехэтажном доме с фасадом по Неглинному проезду.

В наше время банное дело, побывав в состоянии упадка в 1990­х, кажется, набирает новые силы. Из 55 заведений, имевшихся в Москве в 1989 году, сейчас осталось 30. В самых дешевых Шаболовских цена сеанса 70­90 руб., а в Сандунах, до сих пор (спасибо миллионерше Фирсановой) остающихся самыми лучшими банями на свете, - от 300 до 1000 рублей. Не так и много - ведь лучшие же!

№ 12/1 (36) 2002/2003  НОВЫЙ IНОСТРАНЕЦ
Галина УЛЬЯНОВА

Фотоиллюстрации Михаила ЗОЛОТАРЕВА